Главный раввин России заявил о «нулевой терпимости» к выступлениям против евреев
Как бороться с антисемитизмом на Северном Кавказе, есть ли евреи в органах власти России, почему люди до сих пор верят в мировой еврейский заговор, и как конфликт на Украине повлиял на общение украинских и русских евреев — об этом и многом другом в интервью «Газете.Ru» рассказал главный раввин России Берл Лазар.
— Пять лет назад вы говорили в интервью, что 80% российских евреев нерелигиозны, «не ходят в синагогу, не молятся». При этом вы уверены, что они «рано или поздно придут». Изменилась ли ситуация за прошедшее время?
— В последние годы мы видим, что интерес к религиозной жизни у российских евреев растет. Нельзя сказать, что этот процесс приобрел взрывной характер, но за эти пять лет связи людей с еврейской общиной реально стали более тесными. Больше людей участвуют в еврейских праздниках, больше покупают мацу на Песах, больше стало религиозных свадеб. Особо хочу отметить рост интереса к духовным ценностям у молодежи: это для нас добрый знак, потому что молодежь — это наше будущее. Но работы у нас осталось еще очень много.
— Как вообще сподвигнуть современного еврея прийти в синагогу, открыть Тору? Труднее ли еврею в современном, преимущественно светском, мире соблюдать необходимые религиозные традиции, сохранять веру?
— Интерес к еврейству у людей существует на генетическом, на ментальном уровне, на культурологическом уровне. И наша община в России, и в особенности в Москве, старается идти навстречу этому. Евреи больше интересуются своей историей, своей культурой, традициями своего народа — а отсюда приходят, в том числе к сугубо религиозным текстам и ритуалам.
Здесь нам во многом помогают новые технологии доставки и получения информации. Конечно, знакомство с нашей традицией через интернет — это только первый шаг, только подготовка к дальнейшей интеграции в общину. Но, слава Богу, и интегрироваться в общину сейчас куда легче, чем было в совсем еще недавнем прошлом. Общины наши сформировались практически во всех крупных городах России, да и во многих городах поменьше. Так что, с учетом всего этого современному еврею в России стало гораздо легче учить Тору, чем раньше.
— После захвата аэропорта в Дагестане вы говорили, что «дело тут не в Израиле, наша проблема — это проблема воспитания. Что-то реально изменилось на Северном Кавказе. И не в лучшую сторону». Сейчас негативные тенденции сохраняются?
— Мы фиксируем рост антисемитской и юдофобской пропаганды под видом антиизраильской, в интернете, в соцсетях.
Но тут главное — как это выплескивается на улицы. Махачкалинские события показали, что у нас в России угроза такого выплеска на улицы реально существует.
Но здесь важно, что правоохранительные органы и российская власть в целом заняли четкую и недвусмысленную позицию: нулевая терпимость к любым проявлениям уличного антисемитизма. Мы с большим вниманием следили за последствиями махачкалинских событий и видели, что следствие велось на очень глубоком уровне, организаторы беспорядков получили серьезное уголовное наказание, и сейчас в целом ситуация спокойная. А если что-то временами случается, то эти инциденты несопоставимы с масштабом антисемитских кампаний в Европе и США. Я считаю, что правоохранительная система России эффективна и с ситуацией справляется.
Что же касается проблем воспитания на Северном Кавказе, то проповедники экстремистского толка там были и остаются, и настроения у них не только антисемитские. Мы помним, сколько исламских и христианских священнослужителей с подачи экстремистов было убито на Северном Кавказе. Конечно, источники экстремизма нужно выявлять и запрещать. Но нужны и меры просветительского характера.
И на Северном Кавказе такие программы есть. В апреле я был в Дагестане, Дербенте, участвовал в закладке уникального духовного комплекса трех религий, там будет мечеть, христианский храм и синагога, музейные залы, библиотеки. Это один из таких важных просветительских проектов. Я ходил там по улицам, встречался с людьми — и, поверьте, все они очень доброжелательны, все хотят жить в мире. Экстремисты — это маргиналы, справиться с которыми правоохранительным органам, я считаю, вполне по силам.
— В России есть Еврейская автономная область, известная тем, что там почти нет самих евреев. Как к этому парадоксу относится еврейская община?
— В ЕАО есть евреи, есть общинный центр, есть синагога, а в ней замечательный раввин Эфраим Колпак. Община реализует десятки программ, в том числе для детей и молодежи, проводит фестивали еврейской культуры — короче, растет и развивается. И в то же время бережно хранит историю этого места.
Думаю, мало кто знает, что в конце 20-х годов, во время создания Еврейской области на Дальнем Востоке туда приехали евреи из США, Африки, Англии. Советское правительство рассматривало даже вопросы о квотировании, чтобы снижать потоки желающих попасть туда. В Биробиджан ехали и евреи из Украины, Белоруссии, многих это спасло от Холокоста.
В Еврейской автономной области был еврейский театр, издательства, работали художники и писатели, Биробиджан — вовсе не курьез. Он не стал краем еврейского счастья, но ведь весь советский проект был утопией, и Биробиджан был его частью: основатели Еврейской автономии, энтузиасты, были расстреляны в тридцатые годы, оставшиеся добиты в 50-е, во время «дела врачей» и других антисемитских процессов.
Сейчас в процентном отношении там евреев не меньше, хотя и не больше, чем в других регионах.
— В начале этого года президент ФЕОР (Федерации еврейских общин России) Александр Борода заявил, что фактически в Россию вернулись все евреи, которые покинули страну с начала боевых действий на Украине, и что мы не констатируем какое-то уменьшение евреев России. Вы согласны с этим утверждением?
— На самом деле, мы не знаем точного числа евреев в России. Мы можем делать какие-то выводы только на основании участия евреев в работе наших общин. В феврале 2022 года в больших городах мы увидели отток, но ситуация быстро нормализовалась. Да и сейчас отъезд за границу — не то, что в прошлом веке, когда это был билет в один конец. Теперь люди уезжают и возвращаются, ведут бизнес за границей и здесь, учатся за границей, работают то здесь, то за рубежом. Так же, как в других странах.
Но, возвращаясь к вопросу о численности, отмечу важный показатель — наше молодежное движение. Я уже говорил, что мы уделяем особое внимание молодежным программам, потому что это гарантия нашего будущего. И должен вам сказать, что число молодых ребят, которые активно работают в общине, увеличивается с каждым годом. Вот только один пример. У нас для молодежи есть программа ежегодного посещения одной из диаспор, и в этом году посетили Китай. Так вот: число участников поездки (а это все именно молодые активисты из разных общин) достигло 800 человек. Это больше, чем в любом из прошлых лет.
— Вы сами родились и выросли за границей, а в Россию попали на закате советской эпохи. Не возникало желания вернуться за границу и работать вне России?
— Я приехал в Россию в 1990 году, но студентом приезжал и раньше. И если в 80-х за нами по пятам ходили агенты КГБ, то в 90-м я приехал в свободную страну. Люди заполняли синагоги, можно было открывать спокойно школы — в этом был шок.
За все время работы в России ни у меня, ни у моей жены никогда не возникало вопроса об отъезде. Мы сюда приехали по указанию нашего духовного учителя, Любавичского Ребе, смысл нашей жизни и работы здесь для нас был очевиден, и ничто не могло этому помешать. Мы не могли покинуть наш пост. И еще мы очень полюбили живущих здесь людей. Я считаю русских евреев самой мощной общиной мира. И, поверьте, нам здесь очень комфортно!
— Поддерживаете ли вы контакты с еврейскими общинами на Западе, не оборвали ли их политика и военные действия на Украине?
— Мы поддерживаем контакты с общинами и на Западе, и на Востоке, и где угодно. Мы религиозная община, у нас есть международная деятельность, касающаяся весьма широкого круга вопросов. Поймите, мы один народ, поэтому совершенно естественно, что мы поддерживаем и будем поддерживать контакты с нашими братьями и сестрами повсюду в мире.
— В 90-е годы русские евреи сталкивались с недостатком кошерной пищи. Сейчас сложности остались?
— Прежде всего, хочу особо отметить, что кошерные продукты — это исключительно здоровая и полезная пища. Это подтверждают все ученые, специализирующиеся на вопросах питания, независимо от их вероисповедания. Поэтому понятно, что решение проблемы кошерной пищи для нас изначально имело очень большое значение. Сейчас весь цикл производства кошерных продуктов питания у нас местный. Мы сертифицируем продукцию российских производителей, которая идет на экспорт с сертификатом нашего раввината. А прежде вся кошерная еда была западная или израильская.
Изготовлением продукции занимается не община, этим занимаются бизнесмены, которым это должно быть выгодно. И такие бизнесмены есть, потому что, в отличие от 90-х годов, когда вопрос кошерности в Москве интересовал пару десятков семей, теперь число потребителей измеряется десятками тысяч. Есть еврейские религиозные школы и другие учреждения, есть большой спрос на кошерную еду, возник рынок. К нам ежегодно обращаются десятки фирм с просьбами о проверке кошерности и выдаче соответствующего сертификата. То есть это экономически выгодно.
— Много ли евреев находится в местах лишения свободы? За что чаще всего им выносят приговоры? Какую помощь им оказывает община?
— Точных цифр я не назову, у еврейской общины есть несколько десятков подопечных в местах лишения свободы. Чаще всего в России евреи оказываются там по обвинению в экономических преступлениях.
Конечно, община старается оказывать им помощь. Они получают религиозную литературу, продуктовые наборы на праздник Рош-А-Шана (еврейский Новый год) и мацу к Песах.
В Москве евреи, находящиеся в СИЗО, могут встретиться с раввином, принять участие в богослужении и занятиях по Торе. Всего в местах лишения свободы 12 синагог.
— Традиционно считается, что женщина в еврейской семье занимается домом и воспитанием детей, а мужчина зарабатывает деньги. Сегодня все больше женщин делают карьеру. Как вы смотрите на такое изменение?
— Разделение труда, о котором вы говорите: жена ведет дом, муж зарабатывает деньги — оно далеко не только еврейское. На протяжении многих веков так существовали семьи у всех народов. И ничего неестественного в этом нет: ведь рожает детей женщина, выкармливает младенцев женщина, здесь мужчине ее не заменить. Женщина ведет дом и семью, мужчина обеспечивает дом и семью, это вполне нормальный порядок вещей.
Другое дело, что в процессе экономического развития возникают новые возможности для самореализации как у мужчин, так и у женщин. Сейчас большинство еврейских женщин работает, в том числе в религиозных семьях. И мы считаем, что это прогресс — значит, у них на это есть время и возможности. Главное, чтобы профессиональная самореализация не была в ущерб роли женщины как хранительницы дома и семьи. Да, есть узкий круг профессий «только для мужчин», в том числе в религиозной сфере, но все остальное для женщин открыто.
— Что такое московский эрув и какую роль он сыграл в жизни общины?
— Прежде всего, давайте разберемся, что такое эрув. Наша вера много вещей запрещает в шаббат — религиозную субботу. Этот день надо посвятить отдыху, молитве, заботам о семье. В частности, запрещено переносить любые вещи из дома на улицу, с улицы в дом. Задача понятна — это чтобы у людей не было соблазна заниматься в выходной день куплей-продажей и прочими действиями в этом роде. Но, поскольку точное соблюдение этого запрета создает определенные неудобства, придумали то, что называется «эрув» — это как будто мы огораживаем определенную территорию, и она становится единым пространством. Говорят, это дает больше бытового комфорта — например, матери могут гулять с колясками не только у себя во дворе, но на всей территории, что объявлена «эрув».
Некоторые общины такое организуют, и это их право. Я же смотрю на это не очень позитивно: по мне, так лучше использовать шаббат для тех задач, которые Бог поставил.
— Почему живуч миф о мировом еврейском заговоре?
— На память приходит анекдот: сидит еврей и читает газету «Завтра». Соседи негодуют: что ты делаешь? Взял бы лучше почитать еврейскую газету или журнал! Спасибо, не надо, говорит наш читатель: в еврейских газетах все о проблемах — и то у нас не решено, и это еще нам надо сделать. А в этом «Завтра» пишут, что мы самые богатые и весь мир захватили!
Это, конечно, шутка, но на самом деле миф о «еврейском заговоре» или «еврейском засилье» живуч просто потому, что есть на свете неудачники, которые пытаются списать свою недееспособность на какую-нибудь «вражью силу».
Запретить таким людям распространять свои вымыслы, к примеру, через социальные сети — дело заведомо безнадежное. Поэтому мы идем по пути позитива: не вступаем в бесполезные дискуссии, а просто делаем более доступной правду о нас, о нашей вере, о нашей культуре, о нашем народе. Наши синагоги открыты для всех, наши интернет-платформы приглашают всех, наш Еврейский музей осуществляет десятки образовательных и воспитательных проектов. Чем больше людей имеют возможность получить объективную информацию о нас, тем меньше веры всяческим антисемитским мифам.
— Сохраняют ли российские евреи связи с украинскими и есть ли неформальные связи между Москвой и Киевом на высоком политическом уровне по линии иудейского диалога между двумя странами?
— Личные связи, конечно, сохраняются. Так исторически сложилось, что у очень многих российских евреев есть родственники в Украине. Просто потому, что много евреев именно из Украины приехали жить в Россию после отмены «черты оседлости», которая была при царском режиме. А другие были эвакуированы из Украины на восток в 1941 году, чтобы не оказаться в руках нацистов. Так что российские и украинские евреи, по сути, один народ: всегда дружили и дальше будем дружить.
Что касается поиска мира — мы всегда готовы этому способствовать и открыто об этом говорили, но подробности в таких ситуация излишни.
— Много ли иудеев в правительстве России и других высших органах власти? Влияет ли их вероисповедание на политику в стране?
— Сегодня, слава Богу, не советские времена — при приеме на работу не смотрят на «пятый пункт»(В паспорте СССР пункт №5 указывал национальность гражданина). Поэтому евреев можно встретить практически во всех профессиях: среди врачей и ученых, среди актеров и инженеров, среди писателей и среди бизнесменов. Ну, и во властных структурах, конечно, тоже есть евреи, как и представители других национальностей.
Влияет ли вероисповедание на то, что эти люди делают, работая в органах власти? Думаю, что нет. Что здесь действительно влияет — это приверженность вечным ценностям, которые лежат в основе всякой духовности, в том числе, разумеется, и духовности еврейской.
— В чем принципиальное различие между иудаизмом и христианством, и как ее объяснить простому человеку?
— Что касается мировоззренческих основ, то у всех трех авраамических религий — иудаизма, христианства и ислама — основа единая: вера в единого Бога. Мы происходим от одного духовного корня, но наши религиозные практики разные. О христианстве пусть говорят приверженцы христианства, я не считаю себя вправе проводить какие-то сравнения.
Что касается иудейской религии, в нашей религиозной практике главный акцент делается на две вещи: действие и изучение. У нас очень много ритуальных действий, думаю, существенно больше, чем в любом направлении христианства. И нам заповедано всю жизнь изучать Святые книги, никогда не прерываясь — это тоже, мне кажется, особенность иудаизма.
— Не так давно мир потряс странный жест Илона Маска, похожий на нацисткое приветствие. Как вы относитесь к этому инциденту?
— Я не знаю, что он имел в виду, но публичный деятель, на мой взгляд, должен всегда принимать во внимание то, как его слова или жесты будут восприниматься публикой. Полагаю, что этот инцидент должен был Маска смутить. И надеюсь, последствия его отрезвили в этом отношении.
Не так уж важно, что Маск имел в виду, важно, что люди восприняли это крайне негативно. И я надеюсь, что другим это послужит уроком.
Что думаешь? Комментарии