5 декабря 1909 года в Санкт-Петербурге прошла одна из последних дуэлей в российской истории — стрелялись поэты Николай Гумилев и Максимилиан Волошин за честь дамы. Хотя в XIX веке дуэли были запрещены, всю эпоху правления Николая II вопросы чести в высшем обществе нередко решались поединком. Как происходили дуэли между депутатами Думы и литераторами Серебряного века, почему Гумилев и Волошин стрелялись нелепо и как вызывают на дуэль в наше время — в материале «Газеты.Ru».
Дуэли в армии
В Российской империи дуэли были запрещены. Романтические и кровавые истории о поединках, которые воспевал Пушкин (в дальнейшем сам убитый на дуэли), воспринимались императором Николаем I как варварство. Однако офицеры нелегально продолжали выяснять вопросы чести со шпагами или пистолетами в руках. Нередко происходила обратная ситуация — обидчики в офицерской среде могли отказаться от удовлетворения притязаний. Это создавало абсурдную ситуацию, которая не лучшим образом влияла на состояние морального духа в армии.
В 1892 году военный министр Петр Ванновский предложил официально разрешить офицерские дуэли, чтобы укрепить институт чести. Спустя пару лет император Александр III утвердил особые правила о разбирательстве ссор в офицерской среде, допускавшие дуэли.
Впрочем, по-прежнему действовало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 1885 года — по нему дуэли все равно считались преступлением. Снова возник парадокс: офицерам нередко приходилось для защиты чести нарушать закон. Поэтому в приказ о дуэлях внесли примечание — о каждом поединке докладывали военному министру, а тот, получив постановление суда офицеров, которые разбирали такие дела в своих полках, лично докладывал императору о прекращении уголовных дел.
Был и другой важный нюанс — драться на дуэли можно лишь по делу, касавшемуся чести, но не по служебным вопросам. Так, если подчиненный вызывал начальника, его разжаловали в рядовые и заключали в крепость на срок до четырех лет. Если инициатором дуэли выступал начальник, то в его отношении действовал общий уголовный закон. Если поединок состоялся, то наказывали и подчиненного, и начальника.
Определять, достоин ли повод кровопролития, должны были полковые суды офицеров.
Тема дуэлей постоянно сопровождала русское светское и военное общество вплоть до революции 1917 года. В 1905 году писатель Александр Куприн опубликовал повесть «Поединок» о конфликте между младшим и старшим офицерами в захолустном полку.
Депутатские дуэли
В начале XX века широкую известность получила «парламентская» дуэль. После учреждения Николаем II Государственной думы политические разногласия на пистолетах разрешали депутаты Николай Марков Второй и Осип Пергамент, граф Алексей Уваров и лидер фракции октябристов Александр Гучков. Последний также стрелялся с жандармским подполковником Сергеем Мясоедовым, впоследствии казненным за шпионаж, а самого Гучкова — известного бретера — хотел вызвать на дуэль начальник Охранного отделения Александр Спиридович.
Как отмечает доктор исторических наук Андрей Иванов, дуэльных инцидентов, которые удалось не доводить до поединка, было значительно больше.
Первая депутатская дуэль прошла в июне 1908 года между лидером фракции черносотенцев Николаем Марковым Вторым и депутатом от кадетской (конституционных демократов) партии Осипом Пергаментом.
Конфликт случился в Таврическом дворце, где заседала Дума, во время прений вокруг законопроекта о сыскной полиции. Адвокат и еврей Пергамент раскритиковал документ — в ответ лидер правой «черносотенной» фракции, курский дворянин Николай Марков Второй (в Думе уже был один Марков) произнес издевательскую речь, подловив Пергамента на передергиваниях. Тогда Пергамент обвинил Маркова в работе на сыскное отделение. Хотя унизительного в этих словах ничего не было (ведь полиция служит народу и государю, как отмечал сам Марков), реплика Пергамента была оскорбительна по форме. Извинений черносотенец не получил и вызвал Пергамента стреляться.
Дуэлянты позвали секундантов — своих однопартийцев. Стреляться решили с 25 шагов, возле станции Удельной. Подробности думского скандала смаковала пресса.
Стояли белые ночи. В третьем часу 24 июня на место поединка выехали два кортежа — четыре машины с Пергаментом и другими кадетами и две машины с Марковым Вторым и черносотенцами.
Московский генерал-губернатор Владимир Джунковский вспоминал, что «масса автомобилей катила по направлению к Удельному парку. Катили автомобили с журналистами, с фотографами, репортерами. Одним словом, были все принадлежности французских парламентских дуэлей… Прибыла и санитарная карета с врачом».
Как только секунданты обговорили детали дуэли, из кустов вышел пристав Лесного участка и заявил от имени градоначальника, что поединка не будет, отобрал пистолеты и уехал. На месте тут же появились десятки городовых, и все — дуэлянты, секунданты и публика — разъехались прочь.
Дуэль состоялась на следующий день. Ее провели в имении Зиновьево. Добирались до места поединка на пароходах вверх по Неве. Полицейские, также шедшие на пароходе, опоздали, и дуэлянты обменялись выстрелами. Оба промахнулись.
«Возвращаясь в город, недавние противники в знак примирения жали друг другу руки и пили шампанское», — рассказывает историк Санкт-Петербурга Лев Барон.
Любопытны судьбы дуэлянтов. Марков Второй оказался замешан в дуэльном скандале еще раз — оскорбил председателя Думы Михаила Родзянко, но поединок не состоялся. После революций и Гражданской войны бывший депутат эмигрировал в Германию, поддержал режим нацистов и умер в 1945 году в зоне американской оккупации. Осип Пергамент умер в 1909 году — по одной из версий, покончил с собой, будучи замешанным в каких-то махинациях.
Дуэли поэтов
Серебряный век русской литературы был отмечен сразу несколькими громкими дуэлями. Валерий Брюсов бросил вызов Андрею Белому — оба были поэтами-символистами. Формально поводом послужили неприятные слова Брюсова о друзьях Белого — Мережковском и Гиппиус, но конфликт между поэтами тлел уже давно — из-за роковой женщины, поэтессы Нины Петровской. В итоге оба литератора обменялись примирительными письмами, и инцидент был исчерпан.
Потом Белый вызывал на дуэль Александра Блока, влюбившись в его жену.
«Призналась, что любит меня и… Блока; а — через день: не любит — меня и Блока; еще через день: она любит его — как сестра, а меня — «по‑земному»; а через день все — наоборот; от эдакой сложности у меня ломается череп и перебалтываются мозги», — вспоминал Белый в книге «Между двух революций».
Жена Блока Любовь Менделеева в итоге велела Белому «угомониться», и кровопролития удалось избежать за чаем.
Выстрелы прозвучали в 1909 году. «За что же стреляться, как не за женщин и за стихи», — говорил Николай Гумилев. Он стрелялся с поэтом Максимилианом Волошиным из-за поэтессы Елизаветы Дмитриевой.
Она публиковалась под псевдонимом Черубины де Габриак, и ее стихи были сенсацией в литературном мире. Оба поэта были в нее влюблены, но «госпожа де Габриак» (ровесница 23-летнего Гумилева) предпочла 32-летнего Волошина.
Гумилев пытался добиться руки и сердца поэтессы, полагая, что она все же влюблена в него. Делал ей предложение несколько раз, а после отказа «говорил бог знает что о ней», возненавидев вчерашнюю любовь. Спустя пару дней Волошин в театре дал Гумилеву пощечину. Тот не смог снести публичное оскорбление.
Поэты поехали стреляться — Николай Степанович на автомобиле, Максимилиан Александрович на извозчике. Гумилев был одет в шубу, смокинг и цилиндр. Волошин потерял по дороге к месту дуэли в снегу калошу. Все искали его потерянную калошу, без нее он не хотел стреляться. Обувь нашли, литераторы обменялись выстрелами, но промазали.
Волошин описывал поединок так:
«Рано утром мы стрелялись за Новой Деревней возле Черной речки — если не той самой парой пистолетов, которой стрелялся Пушкин, то, во всяком случае, современной ему. Была мокрая грязная весна, и моему секунданту Шервашидзе, который отмеривал нам 15 шагов по кочкам, пришлось очень плохо. Гумилев промахнулся, у меня пистолет дал осечку. Он предложил мне стрелять еще раз. Я выстрелил, боясь, по неумению своему стрелять, попасть в него. Не попал, и на этом наша дуэль окончилась. Секунданты предложили нам подать друг другу руки, но мы отказались».
А второй секундант Волошина — граф Алексей Толстой — отмечал, что Гумилев ни в какую не хотел мириться с оппонентом:
«Гумилев перебил меня, сказав глухо и недовольно: «Я приехал драться, а не мириться». Тогда я… начал громко считать: раз, два (Кузмин, не в силах стоять… сел в снег и заслонился цинковым хирургическим ящиком, чтобы не видеть ужасов)… три! — крикнул я. У Гумилева блеснул красноватый свет и раздался выстрел… Второго выстрела не последовало.
Тогда Гумилев крикнул с бешенством: «Я требую, чтобы этот господин стрелял». В. проговорил в волнении: «У меня была осечка». — «Пускай он стреляет во второй раз, — крикнул опять Гумилев, — я требую этого».
В. поднял пистолет, и я слышал, как щелкнул курок, но выстрела не было. Я подбежал к нему, выдернул у него из дрожавшей руки пистолет и, целя в снег, выстрелил. Гашеткой мне ободрало палец. Гумилев продолжал неподвижно стоять. «Я требую третьего выстрела» … Мы начали совещаться и отказали. Гумилев поднял шубу, перекинул ее через руку и пошел к автомобилям».
О произошедшем стало известно властям, и Гумилева, как подавшего повод к дуэли, приговорили к семи дням домашнего ареста, а Волошина — к одному. Это было максимальное наказание за такой поединок.
Что думаешь? Комментарии