Жительница курского села рассказала, каково жить под постоянными обстрелами и ударами дронов
Дома разграблены, дороги разбиты, в траве мины, в небе дроны — так живет сейчас курское приграничье. В конце апреля ВСУ были выбиты из Курской области, но многие жители пограничных сел пока не могут вернуться домой. Как самые отчаянные из них пытаются выжить в опустевших деревнях — в материале «Газеты.Ru».
«Сидят в засаде вдоль дорог»
«Только хуже стало, даже те, кто вернулись, вынуждены были уехать. Дроны летают день и ночь, нос высунуть не дают, РСЗО работает, «Хаймарсы», бомбы, все разбито…
Приграничье стирают с лица земли, неизвестно, останутся ли наши дома вообще»,
— жалуется «Газете.Ru» жительница села Званное, попросившая остаться анонимной Званное расположено в Глушковском районе Курской области, до границы с Украиной примерно 20 км.
В конце апреля начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов объявил о полном освобождении Курской области. Беженцы из населенных пунктов, оказавшихся в зоне оккупации, ждали этого больше полугода (ВСУ вторглись в регион в начале августа 2024-го).
Весной некоторые пытались вернуться домой, но вскоре им пришлось вновь все оставить. По словам собеседницы «Газеты.Ru», после Пасхи «началась жесть», украинцы усилили удары. Ситуация напряженная и сейчас — в районных пабликах каждую неделю появляются сводки о новых атаках (как по деревням, так и по городам), сообщения о раненых и погибших среди мирных. Особенно местные жалуются на дроны, в том числе на «ждунов» — так здесь называют маленькие беспилотники, что «сидят в засаде вдоль дорог и реагируют на движение».
«Дронов кишит тут, постоянно по дорогам прилетает, люди чуть ли не каждый день ранения получают», — описывает «Газете.Ru» общественный активист из Суджи Валерий Моисеев.
Кроме дронов с обстрелами опасны и «сюрпризы», оставшиеся там, где шли бои — мины и неразорвавшиеся боеприпасы, которые «могут быть замаскированы в земле, траве, зданиях и других местах», как предупреждает региональный оперштаб.
С марта власти закрыли въезд в 122 населенных пункта области. Несмотря на освобождение территории, запрет до сих пор в силе, «до окончания работ по разминированию», уточнили «Газете.Ru» в администрации региона. Беженцам приходится по-прежнему ютиться у родственников либо «по пэвээрам»ПВР — пункты временного размещения.
«Могу ли я вернуться домой? Моего дома, во-первых, больше нет, во-вторых, там до сих пор война»,
— подчеркивает Моисеев, уже почти год живущий с женой в курском ПВР.
Пожилой мужчина говорит это со смехом — настолько его удивляют вопросы о возможном возвращении в приграничные районы.
«Вы, значит, в Москве совсем не владеете ситуацией. Куда мы поедем? Суджа закрыта, в городе очень большие разрушения, там продолжают уничтожать весь жилой фонд. Поэтому мирное население туда категорически не пускают, посты стоят. И не только туда, но и в другие районы: в Беловский, Глушковский, часть Большесолдатского».
Некоторые беженцы беседуют с журналистами, тщательно подбирая слова. Им кажется, что если «по телевизору» рассказали об освобождении области, то говорить о том, что попасть домой пока нельзя, как-то неудобно. Часть переселенцев, между тем, возвращения в родные места уже не дождалась. По словам Моисеева, на Южном кладбище в Курске выделили специальный участок для людей из приграничья.
«Человек 600, наверно, там похоронены. У кого-то сердце не выдержало, стрессы и все такое».
«Как можно завидовать погорельцам?»
Не только в Москве, но и в самом Курске до конца не понимают, в какой ситуации оказались беженцы, многие из которых остановились в столице региона. «Коренные» куряне свысока смотрят на вынужденных соседей и даже завидуют тому, что тех поддерживает государство, рассказывает Моисеев.
«Пишут в соцсетях, что мы жили в халупах, в мазанках, а теперь приперлись к ним в Курск. Говорят: «Мы тут работаем за 30 тысяч, а этим выплачивают по 65 тысяч в месяц (такая мера поддержки действует для всех курских переселенцев с февраля этого года), сертификаты им дают, вон они какие богатые». А я не понимаю, как можно завидовать погорельцам? У меня там сгорело все, нажитое поколениями, ничего не осталось, даже фотографий родителей. Многие куряне просто не понимают нас, не побывав на нашем месте. Они не бежали в одних тапках и майке без документов, у них дома целые, у них все в порядке», — с грустью говорит суджанец.
При этом как раз жилищные сертификаты остаются одной из главных болевых точек области. Они положены тем, кто потерял жилье из-за боевых действий, на сертификат можно построить или купить новое в любом регионе (кроме пограничной зоны с Украиной). Проблема в том, что, по словам жителей, сертификаты выдают «в час по чайной ложке». Есть вопросы и к тому, как устроена сама процедура.
«В деревне дом сгорел или разрушен, но сертификат не дают, пока комиссия не приедет и не обследует дом. А комиссия не едет, потому что опасно туда ехать. И такой замкнутый круг везде»,
— указывает одна из собеседниц «Газеты.Ru».
За все время было выдано 9 495 сертификатов на общую сумму более 57 млрд руб., из них с начала года выписаны 3 734 штук, сообщила «Газете.Ru» пресс-служба администрации области. Сколько еще людей в очереди, подсчитать затруднились — никто не ведет общий перечень желающих получить этот тип помощи.
Как уточняет активист из Суджи, ситуация улучшилась с приходом нового губернатора в начале декабря 2024-го врио главы региона стал бывший руководитель комитета Госдумы по информационной политике Александр Хинштейн. Однако для работы с беженцами по-прежнему не хватает сотрудников (сертификатами занимаются районные администрации, эвакуированные вместе со всеми). Часть просто уволилась, другие перегружены и выдают сертификаты неравномерно, «то по 40 в неделю, то по 200». Также люди недовольны тем, как оценивают их потерянное жилье.
«Вот смотрите, как платят по сертификату. Учитываются только квадратные метры дома. Ни гаражи, ни сараи, ни кухни, ничего, что хозяева пристроили, но не успели оформить. Потом, цена квадратного метра растет, а нам выдают по старой из-за того, как все задерживается», — обращает внимание активист.
Кроме сертификатов власти обещают восстановить разрушенные населенные пункты. Но среди беженцев ходят слухи, что отстроят только многоэтажки и административные здания, а до частного сектора, сел, пострадавших больше всего, не дойдут.
«В Суджанском районе, например, села практически сметены с лица земли, там ожесточенные бои шли, там нифига больше нету.
Сама власть точно не знает, какие села будут восстанавливать, какие нет, не могут точно ответить, и люди расстроены, не понимают, как дальше планировать жизнь», — поясняет Моисеев.
Помимо прочего региональные власти собираются построить для беженцев новые «коттеджи». Строить будут в области, но «в глухомани», где нет работы, добавляет собеседник «Газеты.Ru». По его оценке, жители воспринимают инициативу скептически, мол, власти «с вертолета деньги разбрасывают».
Перечисляя все эти сложности, мужчина не раз повторяет фразу, типичную для курских беженцев: «Мы же ни в чем не виноваты». Чтобы придать весомости своим словам, суджанец ссылается на президента России.
«Президент сам сказал, что мы не виноваты в этой ситуации. Мы же не виноваты, что без всего остались. Так почему до сих пор не могут решить столько вопросов? Почему они не могут дать людям надежду?»
«Сажаем цветочки под обстрелами»
Среди жителей приграничья есть и те, кто на свой страх и риск все же возвращается в опустевшие деревни.
«Сначала нас было много, человек 700, сейчас где-то в районе 270. Когда начались конкретные обстрелы, люди быстренько эвакуировались, испугались. Ну, а мы уже как решили остаться, так и остались. А зачем бегать туда-сюда?» — спокойно объясняет Нина. Она еще в ноябре вернулась из эвакуации в свое село в Глушковском районе. Разговор с ней по телефону то и дело прерывается — в селе пропадает электричество. Нет здесь ни магазинов, ни аптек, ничего в округе не работает.
Гуманитарку тоже давно не привозят, хотя пару раз в село заглядывала с продуктами местная глава: «Соизволила, когда мы Хинштейну написали, на второй день появилась.
И свет тогда починили, сразу все забегали. Конечно, все хотят деньги с медалями получать, а работать никто не хочет».
Село стоит на реке, но мосты взорвали ВСУ, и район частично отрезан от «большой земли». Зиму люди пережили благодаря печкам, оставшимся в деревенских домах. Питаются за счет собственных хозяйств. Хотя многие участки полностью разграбили мародеры, у кого-то выжили курицы, на все село есть пять коров и пара лошадей. Возделывают огороды, ловят рыбу, а готовят на газу из баллонов.
«Мы так приспособились, два кирпича, решеточка и можно на ней закипятить. Ну, а что, я малая еще застала времена, когда в селе керосиновые лампы были вместо электричества, и тогда как-то жили. Что надо, сметанку, молочко, рыбку покупаю у соседей. Я сама вообще вернулась, потому что хочу быть полезной. Вот на улице бурьян прополола и посадила там помидоры, мало ли, кто-то будет идти и сорвет», — рассказывает Нина.
Ежемесячные выплаты по 65 тысяч получают и здесь, но, как отмечает собеседница «Газеты.Ru», при такой жизни у людей «сильно меняются ценности» — деньги или какие-нибудь золотые украшения особо ничего не значат. На вопрос, не страшно ли жить с постоянной угрозой ударов со стороны Украины, Нина отвечает, что привыкнуть к этому невозможно. Вспоминает, как погиб старый мужчина, «за 70 лет» из другой семьи, в чей дом «попало». Его не успели довезти до больницы, поскольку дорога из села разбита. Тем не менее, сама собеседница «Газеты.Ru» относится к обстановке философски — что суждено, того не избежать.
«Некоторые, когда жужжат дроны, уходят с огородов. А я, если полю картошку, думаю, ну, боже, что мне туда-сюда, мне же далековато бежать. Да мы же им и не нужны по большему счету, они летят по назначению», — простодушно признается Нина.
При этом женщина уточняет, что один из домов жители отдали российским солдатам, которые периодически появляются в селе. О том, что такое соседство может привлечь внимание противника, местные лишний раз не задумываются.
«Я всем говорю, только не сидите в телевизоре, это лишние нервы. Все равно про нас в новостях не говорят, — резюмирует Нина. — А жизнь продолжается. Мы и цветочки сажаем, хочется, чтобы все равно было красиво. Я ремонт у себя хочу сделать, материалы еще до этих событий закупила. У меня же должен быть порядок. Главное — сохранять положительный настрой. Мы живем надеждой. Ведь когда-то оно все равно закончится».
Атаки на Курскую область Что думаешь? Комментарии